Чудовища были добры ко мне - Страница 90

К оглавлению

90

За спиной скрипнула дверь.

– Амброза сюда, – приказал король. – Живо, олухи!

Глава десятая
Дни наследования

1.

– Говоришь, превращал камень в камень?

С усилием Амброз оторвал хлеб от столешницы. Покачал на ладонях, взвешивая. Широкие рукава робы упали до локтей, открывая предплечья мага. Напряжение мускулов, синие русла вен – все показывало, что Амброзу стоит труда удержать ковригу. Наконец он уронил хлеб на прежнее место, отчего стол вновь хрустнул и заплясал игривым жеребенком.

– Хочу видеть. Превращай!

Это же камень, изумился Циклоп. В хлебе, который они втроем недавно ели, Сын Черной Вдовы ясно различал кусок зернистого базальта. Кусни – зубы сломаешь. С водой тоже произошли странные метаморфозы. В первом графине, судя по цвету и запаху, плескалось вино. Во втором, содержимое которого Циклоп вылил себе на голову, на донышке колыхалась лужица молока.

Судя по равнодушию Симона, для старца это было в порядке вещей.

– Ну же! Преврати его в известняк!

– Нет, – отказался Циклоп.

– В яшму! В гранит…

– Не буду.

– У тебя во лбу – Король камней! Покажи мне его силу…

– Не хочу.

– Или не можешь?

– Я говорил, и повторю: это опасно.

– Инес была слабейшей из магичек! Симон не даст мне соврать, – ветер ворвался в зал при этих словах Амброза. Закружил в углах, боясь приблизиться к людям. – Если даже ты и прав… Нам не повредит то, что убило ее. Я заранее отпускаю тебе грех передо мной! А ты, Симон, если боишься, обожди нас внизу. Я умоляю, Циклоп! Я требую! Превращай!

– День Поминовения, – напомнил старец.

– Все, – Амброз расхохотался смехом безумца. – Круг замкнут. Хлеб покаяния стал камнем. Сейчас мы увидим власть Циклопа над ним. Ну же!

– Мы уходим, – сказал Циклоп.

– Уходим, – согласился Симон.

Схватив ближайший графин, Амброз запустил им в открытое окно. Снизу донесся звон разбитого стекла. Покой снизошел на королевского мага. Казалось, вся его злость была в злополучном графине. Жестом показав, что проводит дорогих гостей, он первым спустился в холл. Молча, с приятной улыбкой, наблюдал, как гости одеваются. На лестнице, кланяясь, мелькнул толстячок в ливрее – должно быть, управляющий – заикнулся о трапезной, где господ магов ждут каплуны, начиненные смоквами с гусиной печенью. Жестом Амброз отослал толстячка прочь: судя по мрачному виду Циклопа, тот вряд ли клюнул бы на каплуна. И лишь когда Симон взялся за дверную ручку, Амброз бросил в спину старцу:

– День Поминовения отошел. Кто назначит Дни Наследования?

Радуясь, что избавился от зябкой, продуваемой насквозь робы, Циклоп наслаждался теплом. Он не сразу обратил внимание на то, как сгорбились плечи старца. Впору было поверить, что Амброз мстит за отказ превращать камень в камень. Вот, превратил вопрос в глыбу мрамора: тащи, если в силах…

– Ты или я? – настаивал Амброз. – Учитель или муж? А может, ты, Циклоп? Ты – ученик покойной? Инес объявляла о твоем ученичестве?

– Не объявляла, – Симон нахмурился. – И ты об этом прекрасно знаешь.

– Слуга, – Амброз вздохнул с сочувствием. – Даже не ученик. Надеюсь, тебе оставят башню. Не гнать же верного, преданного слугу в чистое поле? Башня, мебель, одежда… Ты станешь богачом! У Инес не осталось родственников, к кому могло бы отойти ее простое имущество. Она оставила завещание? Если там вписано твое имя, все решится без проволочек…

– Завещание? – удивился Циклоп. – Вряд ли.

Амброз прошелся по холлу, заложив руки за спину. Вне сомнений, королевский маг чувствовал себя хозяином положения. Босые ступни он сунул в домашние туфли – войлочные, с загнутыми носами. По-прежнему в черной робе, Амброз презирал холод. Было видно, что его согревает некий замысел, которым он вслух делился с гостями:

– Оставила Инес завещание или нет – нам, ее братьям и сестрам по Высокому Искусству, нет дела до простого имущества покойницы. Нам нет дела и до прочего имущества, если покойница завещала его своему ученику. Мы чтим волю умершей. Но завещания нет, и ученика нет… Грядут Дни Наследования по старому обычаю. Если у Инес отыщется жезл или перстень, который она брала в настройку – предмет вернется к хозяину. Все остальное, обладающее толикой магической силы… Что ты молчишь, Симон! Поведай нашему другу о Днях Наследования!

– Право выбора, – с неохотой буркнул старец. – В зависимости от степени близости к покойной. Первым выбирает учитель. Вторым – муж. Далее – кровные родичи, если таковые найдутся среди магов. Следом за ними – друзья, бросая жребий. Оставшееся идет с публичных торгов. Вырученные деньги передаются тому, к кому отошло простое имущество.

Амброз выразительно постучал себя пальцем по лбу.

– Первым выбирает учитель, – повторил он. – Надеюсь, ты выберешь Око Митры, Симон. Потому что если ты откажешься от него, это сделаю я.

– Ты…

Тяжелым шагом Симон Остихарос приблизился к хозяину башни. Выше на голову, он воздвигся над Амброзом, словно хотел утопить королевского мага в своей тени. Ладонь старца легла на отросток оленьего рога, служившего вешалкой. Белые от напряжения, сжались пальцы. Рог задымился, источая резкую вонь.

– Запах жженого рога убивает змей, – тихо сказал Симон. – В первую очередь, ядовитых. Я стар, и время мое на исходе. Мне нечего терять. Берегись, Амброз! Дерево против огня – плохая стратегия…

– Тебе ночью ничего не снилось? – спросил Амброз.

– Не твое дело.

– А тебе, верный слуга? – Амброз глянул на Циклопа. – Молчишь? Жаль. В День Поминовения снятся вещие сны. Мне, например, снилась Красотка. Она лежала в могиле. В зимней, насквозь промерзшей могиле. Без души, без разума; только тело, мертвей мертвого. И знаете, друзья мои, что было самым страшным? О, сейчас вы содрогнетесь от ужаса! Признаюсь, я и сам проснулся в холодном поту…

90