Чудовища были добры ко мне - Страница 98

Неделя роскоши.

И в итоге – топор палача.

– Хватит! – велела она служанкам. – Я хочу одеться!

7.

Вошел мужчина, прекрасный как бог.

Камзол-пурпуэн из травчатой, расшитой золотом парчи. Короткий, до бедер, подбитый куницей плащ со стоячим воротником. На носках туфель – кружевные розетки с изумрудами. Шелковый берет лихо сбит на ухо, страусиные перья концами свесились за плечо. Прорези, буфы, галуны…

– Как спалось нашему сокровищу? – с улыбкой спросил король.

– Благодарю, ваше величество…

Ринальдо прошелся по спальне, нимало не смущаясь видом смятой постели. Подмигнул Эльзе, отчего девушку вогнало в краску. Чувствовалось, что король встал давно, и все свободное время посвятил красоте. Волосы Ринальдо блестели от помады. Кончики тщательно подстриженных усов щегольски загибались вверх. На подбородке темнел узкий клинышек бороды. Сам великий Митра не отыскал бы в облике его величества черты того безумца, который вчера бил Эльзу по лицу, а потом, умоляя о чуде, волочился за ней по полу. Все прошло удачно, поняла сивилла. Лекари отняли мальчику ногу, принц жив. Августейший отец уверен в благополучном размене…

– Наше сокровище довольно?

– Ваше величество слишком добры ко мне. Я – простая девушка…

– Нет! – в притворном ужасе вскричал король. – Простая? Наше сокровище не имеет цены! Предложи нам Махмуд Равийский свою казну до последней монетки, и гарем впридачу, в обмен на вас… Мы рассмеемся в лицо султану! Мы скажем ему: «Царственный брат мой! У каждого государя…» Впрочем, это пустяки. Наше сокровище не должно беспокоиться тем, что мы скажем Махмуду. От этого вянут губки и портится цвет лица…

Схватив подушку, еще не до конца остывшую после сна, король с силой втянул ноздрями запах Эльзы. Верхняя губа Ринальдо вздернулась в усмешке, обнажив крепкие, белые зубы. Он швырнул подушку обратно, словно строптивую любовницу. Король чего-то ждал. «Чего? – недоумевала сивилла. – Как он сказал? Наше сокровище не должно беспокоиться…»

– Как здоровье его высочества?

Эльза спрашивала, повинуясь странному наитию, и угадала.

– Великолепно! – Ринальдо отвесил сивилле церемонный поклон, словно Эльза была здесь королевой, а он – шутом. – О лучшем трудно и помыслить! Как говорится, вашими молитвами…

– Ампутация прошла успешно?

– Ампутация? – изумился король. – О чем вы?

– Ну как же? Нога принца…

Король задумчиво изучал Эльзу. Под его взглядом девушка чувствовала себя голой. Словно и не было служанок-близнецов, принесших ей платье и туфли, шитые бисером; словно она до сих пор сидела в лохани, а его величество, взявшись за край, ощупывал ее взглядом. Так опытная сводня щупает грудь девчонке из провинции, прикидывая, кому ее лучше будет предложить.

– Обе ноги принца пребывают в добром здравии, – наконец сказал Ринальдо. – Вы что, не знали? Мы полагали, вам известны все обстоятельства…

– Я…

– Выходит, мы первыми сообщили вам добрую весть?

– Принц здоров? – забыв о приличиях, Эльза кинулась к королю, упала перед ним на колени. – Принц не стал калекой? О светлая Иштар, благодарю тебя…

Ринальдо сел на кровать.

– Забавно, – протянув руку, он кончиками пальцев погладил Эльзу по больной щеке. Прикосновение к струпу было неприятным. – Вы спасли нашего мальчика, и теперь изумляетесь результату… Это что, первый размен такого рода?

– Я…

– Вы вернули принцу здоровье, – размышлял король, мрачнея с каждым словом. – Мы требовали разменять искалеченную ногу на мудрость или мощь. Вы твердили, что не в силах этого сделать. Потом вы согласились, и принц выздоровел. Лекари сходят с ума, теряются в догадках. Принц цел и невредим, если не считать малого фрагмента памяти – одни сутки, может, чуть больше. Наш мальчик забыл проклятую охоту. Мелкий, необременительный пустячок…

Его рука вновь метнулась вперед. Пальцы сжались на горле Эльзы:

– Ты разменяла память на ногу?!

– Я… – она задыхалась.

– Ты! Почему ты не сказала нам?!

– …убьете… меня!..

– Дрянь! Ты скрыла от нас… О, прости!

Хватка ослабла. Кашляя, Эльза упала на ковер. Голова шла кругом, каждый глоток воздуха был подарком судьбы. Наклонившись вперед, король следил за сивиллой. Лицо Ринальдо выражало самое искреннее раскаяние.

– Мы поторопились. Мы разгневались, узнав, что наше сокровище скрыло от нас правду. Терпеть не можем лгунов и лицемеров! Мы желаем, чтобы нам всегда говорили правду, как бы она ни была отвратительна…

Лучше бы я умерла, думала Эльза. Принц жив, а я хочу умереть. Сдохнуть под забором, или под топором палача. Присоединиться к теням моих сестер. Моих заблудших, моих безмозглых сестер. Оказывается, Янтарный грот умеет просто спасать. Где бы он ни находился, в скале, в диадеме, или в моем воображении – он способен лечить телесные недуги. Жалкий обрывок памяти за ногу его высочества! Зачем же мы резали? Зачем грот показывал нам ужасный, мучительный размен: слепоту на острый нюх, колченогость на силу мышц? Мы не умели верно спрашивать. Иначе бы в обители исцеляли безнадежных, а не калечили здоровых. Неужели король был прав, и погромщики были правы, когда обрушились на обитель? Светлая Иштар, прости глупых…

– Наше сокровище заслуживает награды. Чего вы хотите?

– Смерти!

Король не удивился.

– Мы раздумывали над таким вариантом. Нет, это будет неразумно. Мы имеем в виду, неразумно с нашей стороны. Чего заслуживают сокровища? Алмазы, золото, драгоценности? Их прячут под замок, и ставят стражу. Вы заслуживаете тюрьмы, милочка. Это единственно верное решение. Посмотрите вокруг, – широким жестом Ринальдо обвел спальню. – Нравится?